Литература » Экологический роман

И звонил Асе и вчера и сегодня - безответно. Голубев думал - Ася на дежурстве: медицинская сестра Корнеева (до замужества Горелова) то и дело дежурила и за себя и за других сестер - отказывать она не умела, семьи не имела, всегда свободна.

- Ты жив?!- встречала Голубева Ася, когда он навещал ее. Голубев в ответ говорил Асе, что любит ее.

- Не верю! Голубева это потрясало.

- Почему?

- Для тебя это слишком легкомысленно. И непривычно.

- Я? Легкомысленный? Ты же знаешь - я зануда! Вот кто я!

- Тебе Бог велел быть легкомысленным - что ты пережил-то? Ничего завсю свою жизнь ты не пережил!

- Чуть не полвека живу.

- Пустяки! Ты не пережил таких дней, чтобы каждый за полвека!

- Виноват - в сравнении с тобой я не пережил ничего! Виноват. И встреча тут же принимала тот самый оттенок, которого и Голубев иАся хотели избежать, и Ася говорила:

- Виновата я! - Помолчав, говорила: - Я так долго была без тебя, такиздалека, так беспомощно о тебе думала, что теперь не знаю, не верю, чтоты - это ты. И о себе так же: я это или все еще не я?

- Ну, меня распознать ничего не стоит: нормальный человек .

- Самая невероятная вероятность! Поверить невозможно: нормальный.

- И ты не веришь .

- И я не верю . Знаешь, что я хочу сказать?

- Знаю .

- Что?

- Хочу сказать: давай повспоминаем .

- Ты ужасно догадливый, - улыбалась Ася. Как никто на свете онаулыбалась. Только в улыбке она и сказывалась, ни в чем другом не былони истинной ее доброты, ни души, ни любви.

Влюбленно они вспоминали годы школьные, почти что детство, учителей, спектакли и концерты, экскурсии в Суздаль, в Ростов Великий сучителем истории, Асиных родителей в огромной коммунальной квартире,вспоминали и удивлялись: такие тяжелые годы - тяжелее, труднее нынешних, но со всею очевидностью они были, а нынешние этой очевидностилишены.

Сперва вспоминалось не самое главное, что-нибудь совершенно случайное, а потом Ася вдруг спрашивала:

- Не помнишь ли, что ты делал десятого января тысяча девятьсот сорокпервого года? О чем думал? Постарайся, вспомни.

Голубев не помнил. И 2 февраля сорок девятого, и 17 апреля сорокседьмого - нет и нет.

- Мне эти дни запомнились .

- Чем?

- О тебе думала. Думала, а в это время случилось . Что случилось, Ася не говорила, снова спрашивала:

- Девятого мая сорок пятого года? Представь, в нашем бараке этакаяпартийность началась - страсть! Одни ликуют, песни поют, советскуювласть и Сталина благодарят, благодарят и плачут, другие ликуют молча, врастерянности и без песен, еще другие молчат, думают свое: вот если бынемцы советскую власть победили, если бы, если бы!

- Ты?

- Я снова поверила, что ты жив! Поверила, что еще не поздно молитьсяза тебя, чтобы ты был жив. Где ты был девятого мая?

9 мая 1945 года, рассказывал Голубев Асе, он был в Ленинграде -слушатель курсов по переподготовке военных гидрологов на гражданскийлад (говорилось, "переход на мирные рельсы"). Краткосрочные были курсы,полтора месяца, но лекции читали крупные гидрологи и гидротехники. Идомашние задания нужно было выполнять, ни дать ни взять студенческиевремена.

Ленинград от крыш до цоколей в шрамах. Малолюдный, а люди на егоулицах казались Голубеву невероятными - они были ленинградцами. Онвсматривался в лица: может быть, иконные лики?

Замечая среди них себя, Голубев недоумевал: вот он ездит с ними втрамвае, так же, как они, по карточке покупает хлебушко в магазинах, нохлеб имел такой разный смысл для него и для ленинградцев! Голубев всю жизнь прожил на этом свете, те - и на этом и на том.