Экологический роман

Литература » Экологический роман


Татьяна поднялась через неделю, еще согнулась, еще поседела, разговаривала с заиканием:

- Н-не ве-вер-рю . н-не в-в-ве-рю . О-он б-был н-на-к-ка-нунев-великого от-от-открытия! Я знаю!

Привезти мертвого Алешу из Франции в Москву и думать было нечего: валюта - где она? А порядки: по меньшей мере месяц нужен, чтобы оформиться через ОВИР, чтобы купить билет.

Аннушка из Питера ринулась было во Францию, ничего у нее не получилось.

Как был похоронен Алеша - Голубевы по-настоящему и не знали.

Аннушка приезжала к родителям в горе:

- Что со мной случилось: не могу я без Алексея! Жив был - и невспоминала, редко-редко, теперь - не могу! Вот и фасоны свои перезабыла,не идут они ко мне . Только и остается позаботиться о племянниках, ещео вас, мои старички!

И Аннушка заботилась, но все равно не хватало, и пришлось продать (завалюту французам) квартиру Марлены и всем жить в трехкомнатной голубевской.

А еще Аннушка звонила из Питера, сокрушалась:

- Мой-то! Генрих-то! Ударился в сомнительный бизнес! Говорит, иначе нельзя!

- Ну, если ты об этом знаешь, почему молчишь? - спрашивал Голубев.

- Какое там молчу! Ору и реву целыми днями! Сама себя не узнаю!Бесполезно: Генрих меня не боится. Он Алешу боялся .

- Алешу?

- Только его . Да вот и сынишка мой: "А в кого мне теперь быть, если дяди Алеши нету?!"

Ну а Марлена хотя примерной женой не была, примерной вдовой стала: вся комната в Алешиных фотографиях, заказала она и маленький памятник из мрамора, модель того, который поставила бы во Франции или в России, если бы у нее были деньги. Памятник как памятник, горизонтальная плита, стела с мелкой-мелкой надписью: "Незабвенному ."

Модель эту Марлена поставила на письменный стол Голубева рядом смоделью башни Шухова ("Папа, я думаю, это и для вас будет так, как надо").

Утрами Марлена молча сидела перед этим крохотным (двадцать два напятнадцать сантиметров) памятником, иногда плакала, а днем училась накурсах, которые назывались, кажется, курсами компьютерных диспетчеров - у нее не было сколько-нибудь определенной специальности.

Месяц прошел. Голубев вспомнил: он же умирал! вот на этой кровати!по собственному желанию! Он счастливо, вполне доверительно и корректнодоговорился на этот счет с природой, природа милостиво с ним согласилась,учла его заслуги перед нею .

Но? Какой уж там дар природы, какая смерть, не до смерти было нынчеГолубеву, надо было воспитывать Ольвиана и Олимпию, помогать по дому,стоять в очередях, торчать в коридорах жилищного управления, мало ли гдееще торчать. Марлена училась, у Татьяны сил становилось меньше и меньше,ее надо было беречь да беречь, а для всякого убережения сколько надо с утрадо ночи успеть? Он один был теперь в доме мужчина, немощный, а мужчина .

Ольвиан и Олимпия росли сами по себе, то в садике, то дома (они частопропускали садик) помимо мамы, бабы и деда; они были легкомысленны вотца, в мать были непослушны и недружны, все что-то делили ("мое!", "нет,мое!") и все еще были без характеров - без привычек, без привязанностей.

Олимпии было почти четыре, Ольвиану шесть лет - большой мальчик, нони о чем не думающий. Голубев себя вспоминал в шесть лет. В шесть, околосеми он на мосту через речку стоял, решал вопрос: стоит, не стоит жить?

Ольвиан с возрастом почему-то продолжал дурнеть, Олимпия все хорошела, и приходилось удивляться - почему они все еще похожи друг на друга?

И в том и в другой Голубеву мнилось и мнилось что-то вокзальное,что-то от того поезда с беженцами, который не так давно - года не прошло - он встречал двое суток.

Перейти на страницу: 90 91 92 93 94 95 96